Слава Баранов: «Фотография – сама по себе текст, символ очень мощный и воспринимаемый и разумом, и зрительно, и интуитивно»

Интервью Славы Баранова – автора нового проекта в стенах Галереи Классической Фотографии. 
 

28 мая в 18 часов мы приглашаем вас на встречу с известным современным фотографом, автором выставки Central park, которая проходит в Галерее Классической Фотографии. В преддверии встречи мы расспросили автора о выставке Central park.  

– Слава, расскажите, как появился фотопроект?

– Как всегда, совершенно случайно (улыбается). Я начал снимать Манхэттен. А его кто только не снимал – студенты, школьники, едва ли не каждый младенец со смартфоном. И тогда я придумал такой способ – все изображения перевожу в негатив и уже с ним работаю. Но мне казалось чего-то не хватает... И тогда решил добавить шекспировские сонеты, на английском – языке оригинала. 

– Именно сонеты?

– Да. Когда сонеты звучат в переводах, они бессмысленны. Там внутри очень сложная схема взаимодействия слов. Это почти лингвистическая шарада. Сонеты очень красивы по своему звучанию. Совмещения фотографии и текста вызывает интересную реакцию у специалистов. В прошлом году, например, в США был год Шекспира. Я оказался в Голливуде, они там посмотрели и сказали – так это же комикс! Я очень удивился – что, говорю, комикс? И рассказывают, что у них глубокий кризис жанра. И может быть интеллектуальный проект, сделанный в жанре комикса, надежда на некий просвет... И я сделал для них большой проект – 120 работ таких же примерно, как представленные здесь на выставке, но с акцентом на голливудские схемы. 

– А проект Central park?

– В Нью-Йорке я продолжил эту тему. Только здесь каждая фотография – законченное произведение, полноценная сама по себе. Кроме того, изменилась социальная ориентация – на более массового зрителя. В последних фотографиях серии Central park помимо лирического повествования, есть и драки, и проститутки, и ограбления – вся подноготная парка, оборотная сторона его ночной жизни. 

– Так это не тот красивый парк с идеальными газонами, как мы привыкли видеть в кино?

– Да, но такой он только днем. Когда я первый раз пришел туда поздно вечером на съемку, полицейские не хотели меня пускать – очень опасно, в парке каждую неделю совершается два убийства. Но я полицейских сразу успокоил, говорю: «Ну что вы, я в Одессе в парке Шевченко ночью ходил, как дома! Что мне ваш «Central park...».

– Так что же общего между шекспировскими сонетами и бандами Нью-Йорка?

– В том-то и дело, что шекспировский текст структурно идеально вписался, по своей сути, в современное изображение человеческих страстей... Нью-Йорк очень разношерстный город, в котором кипят страсти всех мыслимых мастей. Всё, что происходит между людьми – это семантический код Шекспира! И в этом смысле Central park – не случайное название. В самом парке есть шекспировская аллея – со скульптурами, скамейками, где назначаются свиданья: днем любовные, ночью – деловые... Но сам прием совмещения фотографии с текстом – не новинка. Все классики русской фотографии экспериментировали с текстом – Родченко, Лисицкий, etc... Но у всех получалось по-разному, да и задачи ставились неодназначно. Жанр книжной иллюстрации тоже про это, в принципе, неразвернутый в формате – комикс. 

– Какую идею несет совмещение фотографии и текста?

– По большому счету никакой. Потому что каждая фотография по своей природе самодостаточна и не нуждается в текстовой поддержке, она сама по себе – информационный символ, реструктурированный текст. Ведь посмотрите, буквально все, что окружает нас в жизни является текстом, просто мы или читаем, или не читаем эти иероглифы на непонятном языке. Даже стакан воды, по-моему, – тоже текст, столько в нем заложено сакрального смысла. А фотография – сама по себе текст на основе атмосферного света, символ очень мощный, и воспринимаемый и разумом, и зрительно, и интуитивно. Грубо говоря, «в начале было слово, и слово было Свет…». 

– Кроме того, Вы используете исключительно ручной способ печати…

– Когда фотография отпечатана вручную, в самом изображении присутствует физический свет в натуральном виде. Только при съемке на пленку – свет попадает на кристаллы серебра и там остается навсегда. В отпечатке происходят химические реакции, но свет там остается пока существует фотография. Свет живет в этой фотографии. И если в помещении его погасить, свет начнет исходить из самой фотографии. В цифровой фотографии этого не бывает, там лишь имитация речи жестами. Совсем другой язык, более понятный. И мне приятно работать с живым светом. Мне приятно знать, что даже на фотографиях бабушек и дедушек, которых снимали в прошлом веке, присутствует тот самый атмосферный свет, который был пойман в момент съемки. 

– А что за совмещения у Вас на фото – старинные фотографии, части человеческого тела, насекомые?

– Эти совмещения, простой коллаж. Размышления о жизни и смерти, ибо мы все находимся в одинаково бедственном положении. Это попытка включить в фотографию всё, что происходит в момент, когда сделан снимок. Понять, что происходит во время съемки – о чем я думал, что вспоминал. Скорее внутреннее состояние, чем внешнее. Эдакое сосредоточение момента. И поместить в фотографию всё, что было в голове фотографа во время съемки. Эдакое сосредоточение момента. Самого главного момента, на который уходит вся жизнь. И это, если вкратце, я пытался отобразить в бесконечной фотосерии Central park.   

Беседовал Илья Луданов.