Геометрия природы

Среди семи свободных искусств, или точнее наук, которые еще с античных времен считались необходимыми для постижения основ философии, геометрия была в наибольшей степени близка тематике визуального творчества. В той или иной степени все виды изящных искусств, будь то архитектура, скульптура или живопись, представляли собой различные формы субъективной реакции художника на постигаемые им пространственные соотношения действительности. К тому же, в отличие от, скажем, астрономии или музыки, именно геометрия обращала внимание на изучение законов пространства, доступного для визуального восприятия, не ограничиваясь закономерностями, которые соответствовали пространствам, бытующим в недоступных зрению плоскостях.

Сохраняя прочную связь с материальной действительностью, которая в человеческом восприятии остается по большей части тождественной понятию «природа», геометрия занимала среди прочих doctrinae liberales место, которое на удивление похоже на положение, занимаемое фотографией среди других beaux arts – место более приземленное, нежели арифметика или живопись, но вместе с тем вовсе не лишенное потенциала к абстрагированию.

Еще во второй половине 1920-х гг. абстрактные формы искусства авангарда стали предметом изучения в области фотографии. Как и другие виды искусства, фотография сделала большой шаг вперед на пути ухода от традиционной фигуративности в сторону поиска абстрактных визуальных решений, которые смещали приоритеты с повествовательного содержания в пользу внимания к фактуре, ритму и взаимодействию тональных плоскостей. Где, как не в молодом, и до крайности амбициозном, советском государстве могли эти идеалы обрести долгожданную почву и поддержку! Однако на самом пике подъема к вершине творческого Эвереста, который, казалось, был уже на расстоянии вытянутой руки, другая, более целеустремленная и рассудительная рука государства все же развеяла эти мечты, бесповоротно установив единственно приемлемый для всех видов искусств метод социалистического реализма.

Тем не менее, идеал фотографии, основанной на принципах абстрактной геометрии, оказался более прочным и упрямым, нежели практиковавшие его авторы. С одной стороны, его выживанию способствовало сохранение творческой преемственности в другом, внешне более «свободном» западном мире за границей «железного занавеса». С другой стороны, само наличие иной, альтернативной советской точки зрения служило наглядным доказательством аксиомы новой, в том числе и политической, геометрии – через две точки могла проходить вовсе не одна, а множество параллельных линий. Оставаясь единой для всех, объективная действительность рождала множество субъективных реальностей, как политических, так и творческих, которые противились давлению изрядно устаревших монистических воззрений. Даже в контексте советской, в высшей степени политически детерминированной художественной среды, то и дело проглядывали следы былого многообразия, которое было невозможно искоренить одними лишь административными рычагами. Среди этих редких и подвергавшихся систематическому истреблению ростков свободной художественной геометрии встречались и фотографические произведения, которые чаще всего создавались при  съемке свободного от политического догматизма природного ландшафта. В особенности выразительно эти творческие «сорняки» проявились уже после окончания «хрущевской оттепели», когда надежды на скорые перемены в политическом и культурном климате страны в очередной раз и, казалось, окончательно развеялись.

Фотографическим исследованием абстрактных форм в природных ландшафтах в последней трети ХХ века занимался фотограф Алексей Васильев. Демонстрируя сочетания контрастных плоскостей естественных ландшафтов, он не забывал подчеркнуть и положение, занимаемое в этом пространстве человеком. Благодаря этому ряд произведений имеет множественную трактовку: как картины причудливых сочетаний невообразимых форм, и, вместе с тем, как примеры покорения природной действительности волей и настойчивостью человека.

Природная геометрия Васильева – это точка зрения, исследующая разнообразие природной абстракции, но не теряющая связь со своим человеческим началом. В этом ключе визуальная абстракция – это не только пример контакта с неизвестными рядовому зрителю формами за пределами «обычной» географии, но и повод к их субъективному познанию и освоению. По этой причине силуэты человека или построенных им сооружений становятся важными героями фотосерий. Ведь, в конце концов, геометрия при всей её склонности к изучению абстрактных форм, остается, прежде всего, механизмом постижения пространства, созданным человеком. Именно поэтому ее функциональная универсальность, а, значит, и разнообразие исследуемого материала, основывается на условных ограничениях базовых аксиом, вне которых предлагаемые решения теряют всякий смысл.